Жизнь как жизнь: никакой работы не чуралась

Надо в магазин сходить, на почту. По дому, который «хоть и невелик, а сидеть не велит», тоже немало дел. И она, не просто прихрамывая, а переваливаясь с боку на бок, принимается за свои обычные утренние хлопоты. Восемь с гаком десятков лет для деревенской женщины еще не повод для покоя. Года - не беда. Вон ее сельчанка девяносто с лишним прожила, Царствие ей Небесное. До последнего дня по дому хлопотала, а летом все в огороде над грядками «колдовала». Мелкую траву не видит, а крупную всю повыдергивает.

Да, года - не беда, лишь бы ноги не болели, а они у нее, почитай, с той поры и болят, когда пятнадцатилетней девчонкой наравне с мужиками лес валила в Лубянах. Обувки-то, кроме лаптей, не было, а снега в те зимы, сразу после войны, глубокими были. Морозы тоже не в пример нынешним, когда в январе-феврале зачастую столбик термометра выше нуля лезет.

- Четыре года мы этот лес бесплатно валили. И кому это надо было, а? - до сих пор не понимает она. - Потом слышали, что будто бы на этом месте затопление должно было быть, электрическую станцию хотели строить, а деревья мешать стали бы. А где она, та станция? Здоровье там и потеряли мы с молодости. Из нашего села в Лубяны тогда целую дюжину 16-17-летних девчат отправили. Теперь уж и в живых, считай, никто не остался, многие до поры, до времени умерли. Да и какое здоровье будет, если и поесть-то было нечего? Возьмем с собой картошки из дома, а она замерзнет, так и сварим.

…До войны в доме ее отца скопилась целая куча ребятишек. После смерти первой жены осталось пятеро, да и вторая успела порадовать не только Анной, но и двойней - девчонки появились на свет незадолго до начала войны.

Отца забрали на фронт в сорок первом. Уберег его Бог в той страшной «мясорубке», а вот имена двух сыновей навечно остались в Книге памяти, да еще на обелиске, что стоит среди березок на центральной улице села.

Анютке, как и другим ее сверстницам, повзрослеть пришлось раньше времени, в самом начале войны. Не до учебы стало: надо рвать осот и другие злючие сорняки с колхозных полей, другой работы она тоже не чуралась.

- Тот День Победы у меня до сих пор перед глазами, - вспомнила она. - Мать оставила меня с двойняшками, а сама пошла на мельницу в соседнюю деревню, где в то время был ветряк. Гляжу - идет без муки, говорит, война кончилась. На скорую руку столы собрали. Помню, суп с фасолью поставили (и откуда она взялась?), а дед- сосед глуховатый был, спрашивает:

- C чем суп-то сварили?

Не расслышав или не поняв ответа, сказал:

- Ну, с солью, так с солью и такой похлебаем.

- А потом и отец вернулся, - вспоминает Анна. - Мы в это время смородину собирали. Я кубарем с пригорка скатилась и - прямо к нему. Другие тоже все побросали, в село пошли. Нам-то радость - жив-здоров кормилец; а другие опять давай плакать.

И до сих пор плачут, отметила я про себя. Следы войны глубокие, ничем не заровняешь.

Галина ВАДИМОВА