Жизнь блокадного Ленинграда – 900 дней надежды

− Отец работал мастером на Путиловском заводе, поэтому у него была «бронь». Вместе с бригадой его послали в Кронштадт ремонтировать подводные лодки, и во время ремонта их накрыло взрывом – все погибли на месте. С этого времени забота о нас легла на мамины плечи, − рассказывает Владимир Сергеевич.
ЕЛИ ДАЖЕ ЧЕРВЕЙ
Самое яркое чувство, запомнившееся многим блокадникам, – это непрекращающееся чувство голода. Так и Владимир Громов до сих пор его не забыл.
− Постоянно хотелось есть. Мы, наши соседи, да и, в принципе, все ленинградцы, ели имевшиеся у них кожаные вещи – кресла, диваны, ремни. Деликатесом считались кошки и собаки, за них, бывало, даже устраивали драки, − вспоминает блокадник.
Всем было нелегко в эти дни, поскольку продовольственные склады разбомбили фашистские самолеты, и все сгорело − Гитлер отдал приказ, что город нужно заморить голодом. Так и получилось: каждый день умирало более 4-х тысяч человек, а то и больше, поскольку нормы выдачи хлеба уменьшались  с каждым днем. К концу 1941 года рабочим выдавались по 250 граммов хлеба, служащим, детям и иждивенцам − по 125 граммов хлеба. При этом стоит помнить, что все подобные изделия выпекались не из первосортной, и даже не из второсортной пшеничной муки. Блокадный хлеб того времени имел следующий состав:
- мука ржаная − 40 процентов;
- целлюлоза – 25 процентов;
- шрот − 20 процентов;
- мука ячневая – 5 процентов;
- солод − 10 процентов;
- жмых (при наличии заменял целлюлозу);
- отруби (при наличии заменяли шрот).
Но даже такой хлеб был на вес золота, поскольку людям приходилось питаться и конским навозом, и олифой, которую использовали вместо подсолнечного масла.
Большой популярностью в эти дни пользовались и дождевые черви. Их нанизывали на палку и жарили. По словам, Владимира Сергеевича, земляные были все же вкуснее дождевых, поскольку последние – более водянистее.
От голода люди были полуживыми и во время работы пристегивали себя к станкам, чтобы не упасть без сил.
КОШКИ СПАСЛИ ЛЕНИНГРАД
Кошки считаются настоящими спасителями жителей блокадного Ленинграда. Сегодня им даже установлено несколько памятников. Самые знаменитые из них – это скульптуры кота Елисея и кошки Василисы.
Как уже говорилось выше, с началом голода кошек и собак употребляли в пищу. После того как их всех съели, в городе начали плодиться крысы.
− Я лично был свидетелем, как из метро выбегали настоящие полчища крыс. Они были очень крупными − этакие мутанты, которые набрасывались на трупы или ослабевших людей. Не знаю, почему, но крыс никто не употреблял в пищу, − говорит Владимир Васильевич.
Все меры борьбы с ними не давали никакого результата. И тогда в город привезли несколько вагонов кошек. Они в течение нескольких месяцев уничтожили всех грызунов.
ДВЕРИ НИКТО НЕ ЗАКРЫВАЛ
Несмотря на блокаду в Ленинграде сохранялась преступность, и банда «Черная кошка», известная всем по фильму «Место встречи изменить, нельзя» существовала в реальности.
− В городе действовал комендантский час – после 18.00 все должны были сидеть дома. Люди вечером выходили из домов только в случае бомбежки, чтобы укрыться в бомбоубежищах. При этом двери в квартирах никто и никогда не закрывал, потому что работала санитарная дружина, которая тушила пожары. А преступники пользовались этим и выносили из квартир вещи. По законам военного времени при поимке их расстреливали на месте без суда и следствия, − рассказывает блокадник.
Во время войны законы и наказание за их нарушение ужесточаются: даже за колосок могли посадить, а что уж говорить о мародерстве!
Двери квартир не закрывали еще и для того, чтобы можно было из них свободно выносить трупы, во избежание эпидемий. Ведь не только голод, но и холод убивал людей.
− Зима была очень холодной, а от холода есть хотелось еще больше. Чтобы как-то согреться, нам приходилось сжигать книги и мебель, но, как ни странно, простудными заболеваниями мы не болели. Организм, видимо, сам себе дал такую установку, − полагает Громов.
По его воспоминаниям, первыми в Ленинграде умирали люди с избыточным весом, поскольку им нужны были большие порции, чтобы заглушить чувство голода. 
Возможно, по этой причине Владимир Сергеевич и сегодня отрицательно относится к перееданию, а наоборот, старается вести здоровый образ жизни – полностью отказался от пагубных пристрастий, «моржует» и ежедневно делает гимнастику.
− А вот мимо валяющегося на улице или в мусорках хлеба спокойно пройти не могу. Так, наверное, у всех блокадников, − говорит он.
«ХОЧУ ВЕРНУТЬСЯ СНОВА»
Несмотря на все усилия матери у маленького Вовы, как и у большинства блокадников, началась дистрофия. Чтобы спасти сына, она принимает решение уехать из города. Пришлось вместе с детсадовцами эвакуироваться по «Дороге жизни» на баржах. Следовавшую перед ними баржу фашисты подбили, и она ушла под лед вместе со всеми детьми, находившимися на борту. Громовым удалось избежать это    й участи, и они сели в поезд, который должен был их отвезти в далекий и теплый Ташкент. Но что-то пошло не так, и поезд остановился в Нижнем Тагиле. Так Громовы оказались на Урале. Они поселились в коммунальной квартире, где втроем занимали небольшую проходную комнатку.
− После войны, согласно постановлению Совета министров СССР, каждый эвакуировавшийся блокадник мог вернуться в свой дом в течение 10-ти лет – его никто не занимал. У нас тоже была возможность вернуться, но мама не захотела. Сейчас я ее понимаю, ведь слишком много плохих воспоминаний было связано с этим городом, а тогда я устроил настоящий скандал. К тому же, и папин друг дядя Костя приезжал к нам и звал обратно в Ленинград, но мама отказалась, − рассказывает Владимир Васильевич.
В более взрослом возрасте он, конечно, приезжал в свой родной город, однако так сложились обстоятельства, что он не смог обосноваться там, и жизнь в Ленинграде осталась для него мечтой, ведь их дом на Васильевском острове сохранился до сих пор. 
ИЗУЧАТЬ ЯЗЫКИ – НУЖНО
В сентябре  прошлого года Владимир Васильевич переехал в Елабугу, поближе к сыну. Сейчас доделывает ремонт в своей квартире.
− Я купил себе жилье недалеко от нынешнего суворовского училища, потому что эти места мне хорошо знакомы. В свое время я закончил Елабужскую школу милиции и теперь прямо из своего окна могу наблюдать, как маршируют курсанты, − говорит Громов.
Кстати, приехав в Татарстан, первым делом он купил себе русско-татарский словарь, чтобы самостоятельно изучать татарский язык. По его словам, татары как народ ему очень нравятся. По жизни так получалось, что только они всегда оказывали ему помощь.
− Сейчас, в беседах с ними на татарском языке, я уже могу понять о чем идет речь. Языки нужно знать обязательно, − считает блокадник.