В войну она была медсестрой

До этого она окончила курсы медсестер в Елабуге. Поскольку за учебу в Чистополе в то предвоенное время надо было платить, девушке пришлось продать чуть ли не последнее платье. Оставшуюся кофточку она стирала только ночью, потому что утром ее опять надо было надевать. Единственное, что она могла позволить себе на обед, - тарелка горохового супа, самого дешевого блюда в столовой.

Получив повестку, Мавлюда сообщила об этом родителям в Елабугу. Мать, понятно, запричитала, очень уж ей хотелось перед расставанием еще раз увидеть дочку, которая до этого даже на каникулы не приезжала. Да только на чем доберешься, да еще так быстро? Автобусы в ту пору не ходили. Так и уехала Мавлюда, не простившись с родными. Надолго уехала. Сначала - эвакогоспиталь в Казани, где она была старшей операционной сестрой, потом - под Москвой, в других городах.

- Раненых с фронта везли эшелонами. Лежат они на носилках, а я и еще одна медсестра «сортируем», определяем, кого куда положить, начиная с тяжелораненых. Со сном тогда не считались, а так хотелось спать, глаза прямо слипались! Заполняем истории болезни почти машинально. Напарница моя, не глядя на носилки, спросила имя и фамилию солдата, записала их и задала следующий вопрос, а в ответ услышала: «Мама, а ты разве не знаешь мой год рождения и место, где я на свет появился?» Та так и рухнула возле носилок с раненым сыном, сознание потеряла, потом ее тоже на койку положили.

Вспоминая этот случай, Мавлюда апа не могла сдержать слез.

В сорок пятом ее госпиталь расформировали, и она прибыла в распоряжение Елабужского военкомата. На второй же день девушку направили работать в поликлинику, причем в отделение «скорой помощи». Это только название - «скорая», потому что в распоряжении медиков тогда была полудохлая лошадь да вечно голодный кучер, обремененный большой семьей. Стоило ему зайти в дом больного, как тут же начинал просить хлебушка. Мавлюда стеснялась этого и нередко на вызов ходила пешком, даже ночью.

Когда с фронта вернулись другие врачи, ее направили в село Альметьево, где надо было открывать фельдшерско-акушерский пункт. Через два года она стала Штейкиной (в девичестве Баширова) и переехала в соседние Морты, где ее муж работал главным агрономом. Долгие годы трудилась в районной больнице, была фельдшером на приеме. Здесь, на улице Казанская, в доме с красной звездой на воротах, выросли ее сын и дочь.

Без малого девяносто лет было этой энергичной женщине, когда я побывала у нее в гостях. Несмотря на возраст она была неизменной участницей художественной самодеятельности, не чуралась никакой физической работы, делала зарядку. Возможно, потому и отличалась какой-то особенной статью.

- А может, диету какую-то соблюдаете?

В ответ прозвучало:

- Какая еще диета? Все подряд ем, даже посты не соблюдаю. Мясо очень люблю, хлеб. Наверное, потому, что мой отец когда-то торговал мясом, за что семью с тремя детьми раскулачили и выслали из Актанышского района. Правда, потом сочли это ошибкой и вернули все, вплоть до тулупов и подушек. Спиртного я ни разу в жизни в рот не брала, хотя, работая медсестрой, всегда под рукой имела «чирик» для обработки инструментов.

…А на диете она «сидела» не один год, особенно в студенческие и военные годы. Мавлюда апа рассказала такой случай:

- Как-то родители прислали мне в Чистополь целых двести рублей. Они тогда держали корову, продали масло и решили поддержать меня. Зажала я эти деньги в руке и - бегом в столовую. Ну, думаю, сейчас наемся хоть перед экзаменами досыта! На просьбу дать антрекот повар посмотрела на меня очень удивленно, ведь он стоил не семь копеек, как гороховый суп. В антрекоте том весу оказалось кот наплакал, проглотила я его, а чувства сытости как не было, так и нет. Попросила свой суп да еще две булки по пять копеек взяла. Экзамен я в тот раз сдала на «отлично», кстати, все шесть билетов накануне видела во сне.

Галина КУЗНЕЦОВА