Наталья Вердеревская: «Плохого поэта анализировать невозможно»

В 60-70-е годы XX века имя Высоцкого было у всех на слуху: одни его знали по ролям в театре и кино, другие - по магнитофонным записям, расходившимся, как правило, подпольно. Он был своим для фронтовиков, своим для многих из тех, для кого тюрьма - второй (если даже не первый) дом. Иными словами, фронтовики считали, что он воевал, а бандиты были уверены, что сидел. Это похоже на байку, но «знатоки» уверяют, что так оно и было: однажды во время отдыха в Сочи в гостиничный номер Высоцкого в отсутствие жильца забрались воры. Вместе с вещами и одеждой они прихватили документы и даже ключ от московской квартиры. Обнаружив пропажу, Высоцкий отправился в ближайшее отделение милиции и написал заявление. Конечно же, милиция сделала бы все возможное, чтобы помочь ему. Но помощь не понадобилась: когда Высоцкий вернулся в номер, там уже лежали похищенные вещи и записка: «Прости, Владимир Семенович, мы не знали, чьи это вещи. Джинсы, к сожалению, мы уже продали, но куртку и документы возвращаем в целости и сохранности»…

В 2001 году член Союза российских писателей (Татарстанское отделение) елабужанка Наталья Вердеревская издала книгу «Двадцать лет спустя. Этюды о поэзии Владимира Высоцкого». В этой книге Наталья Александровна выразила свое отношение к нему: «Двадцать лет без Высоцкого. И вот Высоцкий к нам возвращается. Нет, конечно, время всеобщего «звездного» поклонения прошло. Но массовый интерес сохранился и даже растет». Или вот это: «Нам снова нужен Высоцкий. Нужен поэт, который становился к микрофону, как к амбразуре. Который бросал нам в лицо слова жесткие и дерзкие».

«Я не люблю, когда наполовину,

Или когда прервали разговор.

Я не люблю, когда стреляют в спину,

Я также против выстрелов в упор…

Я не люблю себя, когда я трушу,

Обидно мне, когда невинных бьют,

Я не люблю, когда мне лезут в душу,

Тем более, когда в нее плюют.

Я не люблю манежи и арены,

На них мильон меняют по рублю,

Пусть впереди большие перемены,

Я это никогда не полюблю».

Для Натальи Александровны имя Владимира Высоцкого - поэта, определившего судьбу нескольких поколений - очень много значит.

- При жизни Высоцкого я его практически не знала, я имею в виду его стихи и песни. Потому что магнитофона дома у меня не было. Тогда это было редкостью, особенно в маленьких городах. При жизни его не печатали. Я знала, что есть такой Высоцкий, и все. А открытие Высоцкого для меня произошло уже после его смерти на протяжении следующих двух лет. Мне довелось побывать на могиле Владимира Высоцкого, похороненного на Ваганьковском кладбище в Москве. Для меня это было потрясением! Когда я туда шла, думала, что мне придется искать его могилу. Но она расположена почти у самого входа. Вокруг нее - толпа людей. Это было через два года после его смерти. Вся могила заставлена живыми цветами. Памятника еще не было, только плита и ограда. Возле могилы - очень много стеклянных баночек с водой, и люди приносили и ставили в них живые цветы. Я тоже принесла небольшой букетик. Цветов было так много - целое море цветов!

- Чем привлекли Вас стихи Высоцкого?

- В 1982 году я начала писать свои исследования о Высоцком. Этой книгой я горжусь. Чем меня привлекают стихи Высоцкого? Я бы сказала, не меня одну. Сегодня не только люди моего возраста, но даже те, кому сейчас 35-40 лет, то есть те, которые еще только родились в момент смерти Высоцкого, - они знают его стихи наизусть! Цитируют их. Его стихи много раз издавались и переиздавались. Что я о них могу сказать? Они многогранны. В них - наша живая жизнь в самых разных гранях. Наша - это России 60-70-х годов. Он ведь ушел в 80-м, очень рано. Он, конечно, был очень большой поэт. Потому что плохого поэта анализировать невозможно.

- Какое у Вас самое любимое произведение Высоцкого?

- Трудно сказать. У меня много любимых стихов. Пожалуй, «Кони привередливые». И еще - «Моя цыганская».

- При жизни Владимир Высоцкий не получил признания как поэт. Как Вы думаете, почему?

- Люди признавали. В том смысле, что его имя уже было широко известно. Люди приходили с магнитофонами на концерты и записывали, и эти записи расходились. Но его не печатали. При жизни, если не ошибаюсь, напечатали всего два его стихотворения. Его не принимали в Союз писателей - мол, недостоин. Когда вышел первый сборник его стихов «Нерв», на него обрушился шквал критики. Однако это нисколько не мешало его популярности. Но после перестройки, когда его сборники стали выходить в большом количестве, когда вышла книга Владимира Новикова «Высоцкий» из серии «Жизнь замечательных людей», уже никто не сомневался, кто такой Владимир Высоцкий. А если и сомневался, то молчал. Потому что сомневаться в поэте, которого помнят и любят спустя 37 лет после его смерти, - это глупо.

В последнем этюде книги «Двадцать лет спустя. Этюды о поэзии Владимира Высоцкого» Наталья Вердеревская написала: «Я поставила последнюю точку. И вот я снимаю с полки книжного магазина прекрасно изданный двухтомник. Если региональное коммерческое издательство в 12-й раз переиздает стихи Высоцкого, значит, их есть кому читать. Какому поэту можно пожелать большего?».

ВЫСОЦКИЙ В ЕЛАБУГЕ

Летом 1974 года Владимир Высоцкий посетил Елабугу. В эти дни в Набережных Челнах на гастролях находился Московский театр драмы и комедии на Таганке. И вот в один из дней несколько актеров по инициативе Высоцкого покинули Набережные Челны и на катере по Каме отправились в Елабугу. Моста тогда еще не было. Высоцкий договорился насчет катера и все время, пока плыли до Елабуги, пел, «отрабатывая» его. Конечно же, они ехали к Цветаевой. Долго искали дом, где она жила в 1941 году, потом побывали на Петропавловском кладбище... «…нашли могилу Цветаевой. Кладбище старое, большое, зеленое. С каменной оградой-входом. Могила ухоженная, аккуратная. На сером скромном камне написано: «Марина Ивановна Цветаева, 26 сентября 1892 - 31 августа 1941 года». На могиле - букетик свежей земляники и новая одна сигаретка. Кто-то до нас был. Но кто в этом забытом Богом месте?» (из книги Аллы Демидовой «Владимир Высоцкий, каким знаю и люблю»).

Олеся СМИРНОВА

Интервью с Владимиром Высоцким (газета «Комсомолец Татарии», 27.06.1974 г.):

«- Сколько Вы написали песен?

- Около шестисот. Поются из них в основном сто-двести. Многие песни я выбрасываю. Записей не держу. Многое забыл. Я никогда не писал для кого-то, чтобы это пелось. Начал для друзей, для компании, для наших капустников в студии. То, что они расходились и стали популярными, - не моя вина».