Гришка и Камбала

Нет, второй глаз у нее тоже был, но когда и почему закрылся навсегда, никто уж не помнил. К слову, и фамилия у нее была подходящая, с учетом того, что Бог на нее за что-то разобиделся, - Обидина.

Ее фамилия не сходила с районной доски почета, поскольку Агриппина слыла лучшей дояркой в колхозе имени Горького. Ее портрет умудрялись тоже в газете поместить, правда, всегда в профиль, так, чтобы не видно было изъяна. Да и что оставалось ей, кроме коров? Ни мужа, ни родных, не говоря уж о детях, поскольку после смерти матери жила она бобылкой. Правда, соседи, в основном старушки, захаживали к ней на чай, а что касается мужиков, в ее доме их духа отродясь не было.

В коровнике, где работала Агриппина, мужиков тоже раз-два и обчелся, считай, только скотник Гришка Пьянов, здоровенный, довольно молодой мужик, вполне оправдывающий свою фамилию. Несмотря на пристрастие «к девушке в белой косынке», он все-таки умудрился жениться на девушке заметно старше себя. Его Тоня, казалось, никогда без большого живота и не была - что ни год, то в подслеповатой избушке появлялся мальчик или девчушка, похожий то на рыжеватого отца, то на белобрысую маму.

Как уж так случилось впервые (тайна, покрытая мраком), да только Григорий все чаще стал захаживать к Гране, которую и по имени-то за глаза никто, считай, не звал: все Камбала да Камбала. Больно уж остры на язык деревенские кумушки, у которых и красивые-то женщины, да и мужики тоже, без прозвищ не оставались.

Сначала гость перечинил кое-что в ее довольно добротном по сельским меркам доме, потом вспахал огород, наколол дров… И пошло-поехало. Вскоре и ночевать стал оставаться у зрелой любушки, благо, у той и винцо водилось, и снеди всякой полон стол. Этого ухажер дома видел редко, не до разносолов, когда семеро по лавкам.

Робкая Тоня о похождениях мужа знала, но ни разу не закатила скандала, не ходила бить стекла в окнах. Словом, смирилась со своим новым положением неединственной жены. К тому же время от времени Гришка приносил ребятишкам то кулек пряников, то конфет. Ясно, что не от своей зарплаты расщедрился, ее едва на хлеб, сахар хватало.

На Гришке время от времени появлялась обновка: то костюм такой ладненький, что сроду не носил, то рубашка, не говоря уж о носках и прочей мелочи. И все это без ущерба для его многодетной семьи. Сам он тоже стал меняться не только внешне, его все чаще видели трезвым, даже материться, вроде, перестал.

Несмотря на крепкое здоровье, Граня как-то заболела и слегла, умерла в одночасье, как говорят в деревне. Гроб для нее сработали ладный, и она в нем лежала прямо-таки царевной, такой красивой, поскольку оба глаза были закрыты. Наверное, когда-то в спящую и влюбился в нее Григорий, который раненой птицей метался по селу в день похорон.

Вскоре выяснилось: все свое имущество, включая дом с добротным подворьем, женщина подписала… нет, не Гришке, а его самой старшей дочери, которая к тому времени уже заневестилась. Дом Пьяновы продали, а на вырученные деньги рядом со своей халупой построили новый, довольно просторный. В нем теперь опять звенят детские голоса, но уже внуков.

…В прошлом году я побывала на сельском погосте, обошла его с подругой вдоль и поперек. Могила Агриппины Ивановны оказалась прибранной, на ней ярчили неброские цветы.

- Кто это за ней ухаживает, ведь у женщины не было родных?

На что моя закадычная подруга ответила:

- Как кто? Гришкины дети и ухаживают. Случается, и сама Тоня с ними приходит сюда на Троицу. Самого-то я не видала, но говорят, что и он навещает могилу. Правда, в дни, когда на кладбище народу нет.

Алина КУГАВА