Археология – наука будущего

− Альберт Зуфарович, Вы родом из Перми, как Вы оказались в Елабуге?

− В Елабугу я впервые приехал в июне 1993 года в составе объединенной экспедиции профессора Халикова на Елабужское городище. Именно тогда мне впервые поручили руководить студентами Елабужского института, а по завершении экспедиции Альфред Хасанович оставил меня здесь.

− Вы не были против?

− Честно признаться, мне не хотелось. Я приехал из Перми, города-миллионника, в другой город-миллионник ‒ Казань. А в Елабуге меня просто поразили размеры этого города и «лиазовские» автобусы, которых в больших городах уже не было. Абсолютно некуда было сходить, да и сам город в то время был таким неспокойным группировки. Для нас это было настоящей дикостью. Но, тем не менее, попал я в очень хороший коллектив: начиная от руководства − Наипа Лаисова, заканчивая своей кафедрой. И за все эти годы работы я понял: то, что сейчас есть у археологов в нашем институте, не досталось нам легко, на блюдечке с голубой каемочкой. В течение года я преподавал, а летом, когда мои коллеги уходили в отпуска, я со студентами выезжал на раскопки. Порой бывало нелегко: финансирования нет, базы нет, даже разрешение порой не могли получить. Но несмотря на это мы выезжали и выезжаем каждый год.

− Поддерживаете ли связь со своими бывшими студентами?

− Ни одно наше мероприятие без них не обходится. К примеру, в августе отмечается День археолога. На него приезжают наши выпускники со всего Татарстана, из Москвы и других городов, многие − с детьми. Делятся последними новостями, вспоминают какие-то истории. Кроме этого, мы регулярно собираемся один раз в два месяца. Мне кажется, именно археологическая экспедиция является скрепляющим студенческим сообществом. Когда спрашиваешь студентов, заканчивающих истфак, чем им запомнилась учеба, они вспоминают, как на первом курсе вышли из палатки. Кто хоть раз выезжал в экспедицию, знает, что это не баловство, в этом есть что-то сакральное. Бывшие студенты, многие из которых сейчас занимают высокие посты и днем ходят в белых рубашках, каждое лето с удовольствием копаются в земле. Также они обучают молодежь. Первокурсники видят, как делать зачистку, упаковывать находки и сдавать их. Благодаря этому экспедиция очень слаженно работает. В прошлом году во время раскопок в Биляре, в составе объединенной экспедиции с нашими казанскими и ульяновскими коллегами, Юрий Семыкин − руководитель экспедиции из Ульяновска − подсчитал и выяснил, что у нас производительность труда в три раза выше, чем у них.

− Все обучавшиеся у Вас студенты знают, с какой любовью Вы рассказываете об археологии, о раскопках. Чем она обусловлена?

− Археология − наука будущего. Когда-то, через 1000 лет, мы сами станем источником информации для археологов. Нельзя забывать, что любой настоящий историк должен разбираться в археологии. Стоит отметить, это не мертвая наука, она более точна, меньше подвержена разной схоластике, идеологии и субъективизму. Последний заключается только в степени подготовленности самого археолога. Если ты недополучаешь информацию, значит, ты непрофессионал, а если получаешь больше той, что могут дать факты, тогда ты фантаст. Археолог должен объективно относиться к полученным сведениям. Эта наука завораживает. Ты никогда не знаешь, что ты можешь найти на памятнике. В последние годы мы активно работаем с музеями-заповедниками и все находки после описи и реставрации передаем в их фонды.

− Если бы Вы не занимались археологией, Вы были бы историком?

− Простым историком я бы точно не был. Лет 15 назад я даже не представлял, что есть другие пути, но сейчас я это понимаю. Однако я никогда не пожалел о своем выборе.

− За 23 года работы у Вас было много интересных и необычных находок. А какая самая ценная из них?

− При этом вопросе у всех, наверное, в голове возникают золотые и серебряные украшения. Да, мы их находим, в прошлом году, например, на Елабужском городище мы обнаружили медальон из чистого золота весом 12,8 грамма. Но для археолога он не представляет никакой ценности. Если бы я нашел монгольский срезень (наконечник копья) хотя бы XIIIвека, то было бы лучше. Это стало бы доказательством того, что здесь были монголы, и легенда об их пребывании в Елабуге оказалось бы правдой. Самой ценной находкой для нашего города является ручка от болгарского кувшина, которую мы нашли недалеко от Покровской церкви в 97-м году. Батюшка копал погреб и наткнулся на скелет. Он позвал нас и полицию. В засыпном слое костяка я нашел болгарскую ручку и сразу же им сообщил, что этому покойнику лет 700. Именно с этого начались поиски Средневековой Алабуги и подготовка в предстоящему тысячелетию.

− Во время раскопок у Вас, вероятно, происходят забавные случаи?

− Вот что мне рассказал один из моих бывших студентов - Анатолий Топчиев. За пару месяцев до практики к нему подошла первокурсница - этакая манерная блондинка − и стала расспрашивать о том, что будет на археологической практике, какие там условия. А он, видимо, в тот день был не в духе, ну и наплел, что условия жизни там − бревенчатые домики с паровым отоплением даже летом; что вся практика − это собирать ягодки-загорать-купаться-иногда выкапывать из земли находки, совершенно не напрягаясь. В общем, девочка на практику поехала с двумя пакетами: в одном купальники, в другом − косметика. Как назло, практика выдалась холодной, сам год − комариным, и лагерь дважды за месяц попадал под ураганы. Девочке без своей ложки, кружки и теплых вещей пришлось несладко, но самое интересное то, что самого Анатолия в тот год на раскопках не было - он проходил лагерную практику.

Мария ТИМАШЕВА