Борис Пастернак на Бондюжской земле

Бондюжский период занимает определенное место в его жизни. С октября 1916 по март 1917 года он жил в Тихих Горах и работал на Бондюжском химическом заводе.

Бондюга, Тихие Горы – в жизни Бориса Пастернака многое связано с этими названиями. Однако как оказался столичный, утонченный молодой человек, имеющий университетское философское образование, бредящий музыкой Скрябина и поэзией Маяковского, в рабочей, неприглядной Бондюге?

В 1915 году Борис Пастернак отправляется в длительные гости на Урал к Борису Ильичу Збарскому, занимающему должность управляющего на заводах Морозовой. Он с восторгом принял приглашение Збарского посетить Урал, сказав, что оно весьма подходит сейчас, так как в Москве ему очень трудно писать, да и материально у них в семье жизнь становится все труднее и труднее. Здесь он помогает Збарскому вести деловую переписку и финансовую отчетность. По делам Пастернак часто бывает в Перми и Усолье. Он был потрясен красотой Урала. Под впечатлением увиденного им было написано несколько произведений. Однако вскоре вдова Саввы Морозова решает продать завод, и Збарский с Пастернаком вынуждены покинуть этот край. Борис Пастернак возвращается в Москву, а Борис Ильич Збарский принимает предложение Льва Яковлевича Карпова возглавить главную аналитическую лабораторию на Бондюжском заводе.

В один из приездов в Москву в служебную командировку Збарский посетил дом Пастернаков. Мать поэта Розалия Исидоровна была очень обеспокоена возможностью призыва в армию сына несмотря на его физический недостаток и имеющееся освобождение от военной службы. Шла долгая и бессмысленная война, мобилизации следовали одна за другой. Бойня требовала нового и нового пушечного мяса. Летом 1916 года в солдаты стали брать молодых людей с различными физическими недостатками. Вероятность призыва Бориса Пастернака в армию становилась очевидной. Стоит заметить, что в армии к этому времени уже служили Александр Блок (штабс-капитаном железнодорожного батальона), Сергей Есенин (рядовым санитарного взвода), Николай Гумилев (поручиком действующей армии), Владимир Маяковский (рядовым автомобильной роты) и другие поэты.

Учитывая тот факт, что Бондюжский завод являлся оборонным, и работа на нем даст освобождение от призыва в армию, Борис Ильич Збарский предлагает Пастернаку поехать с ним в Бондюгу. Предложение было принято. Борис Леонидович срочно покидает Москву и в первой половине октября 1916 года прибывает в Тихие Горы.

В своем письме к родителям Борис пишет, что «погода на редкость теплая, солнечная, мягкая. Даже ненормально настолько, что тихим помешательством отдает тишина и тупым полоумием – тепло... На днях поступлю в контору. Кем – еще знаю. Грандиозный выбор призваний...»

Пораженный величественной красотой Урала, Борис Пастернак несколько разочарован скромным ландшафтом нашей местности. Вот цитата из его письма: «Против Урала – мое нынешнее пребывание скучнее могилы... Лысые холмы, дюжины с полторы фабричных труб, люди, проведшие всю жизнь в газу, безлесные татарские деревни». Уральскую Всеволодо-Вильву он называет «промышленной Бельгией», а Бондюжский завод вызывает у него ассоциацию с английским Манчестером. «Манчестер этот называется так: Тихие Горы Вятской губернии Елабужского уезда. Завод П.К.Ушкова», – пишет он в Москву.

Пастернак с интересом наблюдает за происходящим. Так, он сообщает: «Завтра по утру впрягут здесь 150 лошадей в телегу с многопудовым чаном и повезут на пристань. Стоит поглядеть».

Его, столичного жителя, очень поразило то, что «зимой завод сообщается с внешним миром допотопным способом. Почту возили из Казани, расположенной в 250-ти верстах, как во времена «Капитанской дочки», на тройках».

В письме от 30 декабря 1916 года свою работу он описывает так: «Воинским столом заведую я. В нашем «Манчестере» белобилетников таких до 500 человек. Все они по роду занятий, по документам и так далее в высшей степени разнообразны. Привести эти пять сотен разнообразия к необходимому единообразию должен был я».

Борис Леонидович очень ответственно и серьезно относится к своим обязанностям, понимая, что от него зависит судьба людей. Позже он вспоминал: «В конторе завода я вел военный стол и освобождал целые волости военнообязанных, прикрепленных к заводам и работавших на оборону». Работа в военно-учетном столе отнимает у поэта много времени. «Голова идет кругом от количества конторской работы, и, верно, не выдержу я...». Эта работа явно не приносит ему удовлетворения – как он сам выражается: «Работа напоминает рябиновку, разведенную теплой водой. Розово-тошнотворная».

Больше удовольствия он получал, занимаясь по полтора часа в день со старшим сыном Льва Карпова Володей. В семейном архиве Карповых сохранилась книга Пастернака с дарственной надписью: «Володе Карпову с наилучшими пожеланиями успехов и беспечного детства и отрочества».

Огромное желание писать, литературное творчество были отдушиной для Бориса Пастернака. «Вечером, шагом, отдающим спокойной и безмятежной надменностью, прихожу к себе в комнату и набрасываюсь на то, что только и заслуживает в моих глазах названия работы».

С октября по март им было сделано немало. В этот период он закончил перевод сонета Суинберна, написал рецензию на сборник В.Маяковского «Простое, как мычание», посылал стихи и прозу для сборника «Центрифуги». То есть здесь, в Бондюге, идет усиленная творческая работа, включавшая переводы, рецензии, прозу. Уединенная жизнь пошла ему на пользу. В личности Пастернака также произошли изменения. Теперь это уже самостоятельный и уверенный в себе молодой человек, не новичок на литературном поприще, а сложившаяся творческая личность.

Именно здесь, в Тихих Горах, Борис Пастернак делает окончательный выбор в жизни между музыкой и поэзией. Известно, что уроки музыки он с самых ранних лет получал у матери Розалии Исидоровны Кауфман. До замужества она преподавала в классах Одесского Императорского русского музыкального общества. В доме Пастернаков бывали музыканты, писатели, художники. Частыми гостями были Левитан, Серов, Касаткин, Скрябин, Рахманинов, Кончаловский, Врубель. Борис Пастернак считал обстановку родительского дома основой своего художественного становления. Впоследствии он писал: «Я – сын художника, искусство и больших людей видел с первых дней и к высокому и исключительному привык относиться как к природе, как к живой норме». Однажды летом он был поражен и очарован, услыхав, как на соседней даче Скрябин сочиняет Третью симфонию. В этой музыке мальчик узнавал окружающую природу, пение птиц, журчание ручья, гуденье леса. И он решил, не откладывая, профессионально учиться музыкальной композиции. Одновременно с гимназией он прошел курс консерватории.

Встреча Пастернака с Маяковским в 1914 году произвела на него огромное впечатление. «Маяковский – единственный среди всех нас, пишущих, поэт», – делает заключение Пастернак.

Ничто из его юношеских занятий на прошло даром. Через два года Борис Леонидович не по своему желанию оказался в Бондюге. Лев Яковлевич Карпов и Борис Ильич Збарский прекрасно относились к Пастернаку, они оба немало сделали для того, чтобы уберечь Бориса Леонидовича от участия в мировой войне, создали ему условия для работы и творчества.

Волею судьбы заброшенный на берега Камы, на ушковские заводы, Пастернак использует новые, открывшиеся для него возможности, познания реальной жизни в далекой провинции, рабочей глубинки. Повести «Уезд в тылу» и «Безлюбье» были написаны по впечатлениям, реальным событиям, полученным от бондюжской жизни.

Бондюжский период обогатил его жизненный опыт, он ближе познакомился с реальной жизнью простых рабочих, особенностями местного населения. Все наблюдения Пастернак удачно использовал в своем литературном творчестве. Полгода, проведенные в Бондюге, не прошли бесследно. В феврале 1917 года поэт писал: «Это первый год, что я решил серьезно начать учиться писать книги». Именно здесь он определился в своем выборе. И этот выбор определил дальнейшую судьбу Бориса Пастернака.

Светлана РОМАНОВА